Просто свои рассказы

ньюфапапа, выполняю обещание. Итак, с самого начала:
ВОЗВРАЩЕНИЕ СТАРШЕГО БРАТА
ПРОЛОГ
Всё в этом мире рождается, растёт, стареет и умирает. И звёзды. Где-то в просторе на краю спирального рукава Галактики как раз одна умерла. Голубой гигант расточительно спалил все запасы ядерного горючего всего за несколько десяток миллионов лет и умер в агонии взрыва непредставительного масштаба. Суперновая. Звезда разлетелась во все стороны со скоростью, близкой скорости света, потеряв за космические секунды почти всю свою массу. Но её спутник-небольшая жёлтая звёздочка класса G уцелела. Потеря массы привела к распаду звёздной системы, поскольку резкое изменение гравитации выбросило жёлтый карлик с орбиты. С абсолютной скоростью более 240 км за секунду звезда неслась практически "по встречной полосе" общего движения звёзд вокруг центра галактики.
Самая обычная звезда, каких в галактике миллиарды. Стабильная и долговечная, но и её век не бесконечен. Пришло время-и её запасы горючего исчерпались. G2 превратился в красный гигант. Внешняя газовая оболочка распухла, увеличилась в размерах и начала отделяться от сжимающегося ядра. Постепенно поглотила свои планеты и увеличилась по объёму в сотни раз. Маленькое горячее ядро уже не в состоянии было удержать оболочку своей слабой гравитацией и та постепенно удалялась дальше и дальше, образуя кольцевидную планетарную туманность.

Наблюдатель, который бы находился на планете в системе иной звезды класса G каких-то 20 световых лет от ней, мог бы в течении нескольких тысяч лет любоваться великолепным космическим представлением. Представлением, в котором яркая красная звезда постепенно растёт, тускнеет, превращается в радужное округлое облачко, которое постепенно тает в черноте космического пространства. Но на планете в системе этой звезды в это время не нашлось наблюдателя, способного оценить это представление и понять его значение. Будь на планете наблюдатель, способный сделать простейший компьютерный анализ движения объекта в центре планетарной туманности, он легко мог бы спрогнозировать его точную траекторию движения на десятки тысяч лет вперёд. Раскалённая газовая оболочка рассеялась в течении нескольких тысяч лет. Но центральный объект, ядро дегенерированной звезды, новорождённый белый карлик с температурой поверхности около 150 000 градусов, продолжал лететь космическим простором. Его траектория проходила в очень тесной близости к траектории движения иной звезды G2, около которой вращалась упомянутая планета. Маленькая, очень тусклая, но очень горячая звездочка, убившая свои планеты, приближалась к чужой планетарной системе со скоростью сотен километров в секунду, пока ещё невидимая для гипотетических наблюдателей...

Потираем руки в предвкушении дальнейшего! Вы уж сильно не томите нас, давайте продолжение в студию!

ГЛАВА 1. ЧЕТВЁРТАЯ ЗВЕЗДА
-А когда кончится Вечносить, вернётся старший брат Солнца.
-А где сейчас старший брат Солнца?
-Охотится на небесных оленей. Наохотится и вернётся домой. К брату и сёстрам Лунам.

Угли костра темнели и крошились, медленно таяли пеплом-по мере того, как жар сгоревшего дерева относил ледяной ветер. Сначала золотисто оранжевые, потом становились тёмно-красными и рассыпались на искры короткой вспышкой. Ночь, испуганно отпрянувшая на мгновение, потом придвигалась ещё ближе и окутывала маленький пятачок света возле костра своей непроницаемой темнотой.

Рамва лежал возле остывающих углей под тёплой шкурой, и, хотя был в полном изнеможении от усталости, не мог уснуть. На его лице поочерёдно отражалась то радость и гордость, то смущение и стыд, что он не может скрыть своего самолюбования. Старейшие бы не одобрили потерю контроля над эмоциями. Хорошо, что его никто не видит. По правде говоря, у него есть все основания гордиться собой. Отец взял его на первую в жизни охоту и он не опозорил доброе имя рода! Более того, имея всего 8 зим за собой, он на первой же охоте сумел выследить и застрелить такого осторожного и проворного зверя, как снежный тарг-это нелёгкая задача и для взрослого охотника! Рамва по праву заслужил похвалу отца. Многие сомневались и отговаривали его: зачем он берёт на многодневную охоту в горы такого щенка? Но Рамва не ныл и не отставал, хотя они весь вчерашний день поднимались высоко в горы. И не налегке. Кроме оружия и запаса еды несли с собой спальные шкуры. Это в долине ещё тепло, но здесь, высоко в горах, уже глубокая осень. Воздух чист и необычайно прозрачен, особенно ночью, когда туман оседает инеем на камнях и пучках сухой травы. Рамва глядел в небо, усыпанное звёздами. Их здесь гораздо больше и светят они ярче. Наверное потому, что горы ближе к небу. Найти бы такую высокую гору, чтоб подняться прямо к звёздам! Вот интересно, можно ли отковырять звезду от неба и отнести её в палатку? Было бы там светло и наверное не пришлось бы мёрзнуть долгими зимними вечерами, когда в палатке кончаются дрова. Вообще-то шаман говорил, что звёзды нельзя снять с неба, что они как дырки в пологе, который натягивает ночь, чтоб могла спокойно выспаться. Но Рамва не верил в такие детские сказки. Дырки в пологе! Скажет тоже!
Юноша скосил глаза на лежащего рядом отца и с удивлением заметил, что и тот не спит. Во взгляде отца тоже читалась гордость за сына.
-О чём думает молодой охотник?
-О звёздах, растерялся Рамва. Охотникам не пристало думать о звёздах, охотники должны думать о практичных вещах, а не о пустяках...Рамва думал, что отец упрекнёт его, но тот неожиданно спросил:
-Видишь прямо над нами Глаза Ночи?
Рамва знал, что Глаза Ночи- две яркие жёлтые звезды, расположенные недалеко друг от друга. Когда Глаза Ночи появлялись над горизонтом, племя начинало собираться на кочевку к горам, на зимнее таборище. Чуть ниже Глаз располагалась красноватая звёздочка-рот Ночи.
-Когда я шёл на свою первую охоту- продолжал отец, мой отец, а это был, ты ведь знаешь, Великий Охотник, указал мне Глаза Ночи и спросил, сколько звёзд я вижу на Лице Ночи, между Глазами и Ртом. Хороший охотник с зорким взглядом должен увидеть три звезды...
Рамва возбуждённо приподнялся на своём ложе. Сколько звёзд между Глазами и Ртом Ночи?Одна, две...ага, вот ещё слабенькая звёздочка возле левого Глаза... а это слабое пятнышко чуть выше красноватой звезды...кажется или всё же? Костёр совсем потух и в наступившей темноте Рамва напряжённо вглядывался в черноту. Нет, он не ошибся.
-Отец, там их четыре!

Обледенелые камни предательски скользили под ногами. С трудом удерживая равновесие на узкой крутой горной тропинке, цепочка охотников спускалась в долину. Лов был удачным и им пришлось задержаться, чтоб увязать и уложить на плечи всё мясо- ноши получились увесистые. Провозились до самой темноты, а ночные тропы и налегке легко не преодолеваются. Рамве, как самому молодому охотнику, приделили ношу не тяжёлую, но неудобную: скатанные спальные шкуры. Уж лучше бы дали тяжёлую ляжку, злился Рамва, но помалкивал. Со старшими не полагалось спорить. И уж не такому щенку как он, до посвящения во взрослые ему нужно было бы пережить ещё как минимум две зимы! А так шёл и из-под нависающих шкур старался взглянуть время от времени на небо. На свою звезду. От той памятной ночи, когда он её увидел, Рамва часто смотрел на небо. Тогда его захлестнула гордость. Он не просто прошёл испытанием. Он будет не просто хорошим охотником. Он будет как легендарный острозракий Кибару, который с горы видел мышку в долине! Он конечно станет Великим Охотником и Великим Вождём, как его дед. Даже больше! Он будет...
Удивлённый возглас отца прервал его честолюбивые мечтания. Он тоже увидел четвёртую звезду. И другие охотники тоже. В ту ночь они долго размышляли над этим фактом, но не могли его объяснить и решили по возвращении спросить у старейшины. Но к разочарованию Рамвы, вернувшись в долину, они потеряли четвёртую звезду. Не было её и всё тут! Позднее охотники побывали в горах снова и звезду видели опять. Старейшины посовещались с духами и сказали, что звезда только что родилась и ещё слишком мала и слаба. Вот вырастет, окрепнет и её станет видно из долины. На этом всё и кончилось. Племя вело слишком тяжёлую жизнь, чтоб в борьбе за мясо насущное думать о таких отвлечённых вещах, как звёзды. Все забыли о четвёртой звезде. Все, кроме Рамвы...

Кусочек из второй главы:
ГЛАВА 2. ОШИБКА ВЕЛИКОГО МАА.

Оранжевый диск солнца плавно опускался к горизонту. Солнце уже не ослепляло глаза и не жгло, а приятно грело. Молодой жрец, собственно ещё только послушник, перехватил метлу и начал торопливо заметать цветные плиты храмового зала. Были усыпаны увядающими лепестками цветов и ароматными травами. Солнце сядет очень быстро, а ему нужно до темноты вымести зал, чтоб завтра верующие могли его засыпать дарами снова. Ещё нужно погасить и собрать остатки дорогих благовоний. Это излишняя расточительность, жечь амбру в пустом храме, ведь паломники уже разошлись. А, один всё ещё спит при алтаре, одурманенный дымом! Послушник осторожно разбудил спящего и скорее выволок, чем вывел его во двор. Помог спуститься по ступеням и усадил в храмовом саду-пусть постепенно придёт в себя. Потом снова взялся за работу.
Уже темнело, когда закончил. Вышел во двор через арку входа и долго смотрел на небо цвета индиго. Нет, сомнений быть не может. Его глаза не могут обманывать. Нужно что-то решать. Нужно идти к учителю и посоветоваться. Послушник вздохнул. Ребелия-не достоинство, а грех. Это тяжкий грех и особенно для жреца, который должен быть примером для всех остальных. Главное для будущего жреца, который ещё, собственно, не является жрецом, а только готовится к посвящению. Главное- для НЕГО, сына простого воина, который вош.л в касту жрецов случайно, не по происхождению и богатству, а потому не пользовался особой приязнью между старыми жрецами.
Но так получилось, что Учитель выбрал его среди сотен мальчишек. Благодаря его уму и старанию, благодаря нестандартному мышлению и стремлению найти корень вещей. С малых лет был такой. Должен был до всего додуматься, проверить общепризнанные постулаты, идти собственной дорогой. Если бы не его упорство, стремление видеть вещи по своему и неподчинение конвенциям, он бы не смог подняться намного выше по общественной лестнице, нежели ему надлежало по праву рождения. То есть будет мочь подняться...если его посвятят в жрецы. Если...
Ведь разве можно опровергать или хотя бы подвергнуть сомнению слова самого Маа!? Великого Маа, который сотворил свет и народы света, дал им разум и законы, научил ремёслам, установил порядок мироздания! Установил законы и поручил жрецам, чтоб они над порядком и законами бдели, хранили их. А он, мизерная вошь, отважится подвергнуть сомнению учение Великого Маа!?
Послушник прямо-таки увидел трясущегося от гнева главного жреца, вздымающего перст над собой, услышал его скрипучий голос. Точно, именно так будет кричать старческим прерывающимся голосом, тряся перед собой скрюченным тощим пальцем. Нет, сначала он должен поговорить с Учителем. Тот должен вернуться в ближайшие дни. А пока придётся пропустить страницу и продолжать работу со следующей. Салех ( так звали послушника) был лучшим каллиграфом храма. Именно ему доверили переписать самые старые и важные книги храма-говорили, что написаны самим Маа и им больше трёх тысяч оборотов. Неужели правда? Салеху было трудно представить себе отрезок времени в три тысячи оборотов. Он знал, как бережно обращаются со старыми книгами. Жрецы вынимали их из специального ящичка лишь в исключительных случаях, но вопреки этому их страницы были невероятно хрупкими. На потемнелом пергаменте текст был местами едва виден и сами странички распадались под руками. Поэтому работать приходилось очень осторожно и медленно. Тем больше времени ему оставалось на размышления по поводу содержания. Больше всего ему нравились астрономические наблюдения. Переписав и перерисовав страницу, он потом находил на небе то или иное созвездие и каждую звезду узнавал как старых знакомых. Но вчера пришло смятение.
Как обычно, он подробно описал и старательно перерисовал на новый пергамент созвездие Кошки. С детства хорошо знакомое созвездие, легко узнаваемое по Глазам-двум ярким жёлтым звёздам, находящимся в одной линии с горизонтом. Под ними находилась красноватая звезда-Язычок. Всё было так, как должно быть, кроме одной маленькой звёздочки, именуемой Носик. Эта звёздочка находилась над Язычком и своим размещением на самом деле создавала нос вымышленной небесной Кошки. Находилась ПОЧТИ точно над Язычком, почти, потому что была чуточку СЛЕВА. В этом и была причина смятения Салеха, потму что в рукописи Маа было однозначно написано, что Носик кошки находится чуточку СПРАВА от Язычка. И ещё кое-что. В рукописи было написано, что Носик-третья по яркости звезда среди четырёх слабых звёзд на мордочке Кошки. Но Салех был уверен, что Носик не третья по яркости, а по меньшей мере вторая звезда. Или ещё точнее-не менее яркая, чем та, что в рукописи называлась первой по яркости.
Нужно посоветоваться с Учителем. А пока успокоить разум и настроиться на работу. Будущий жрец сошёл со ступеней храма и отправился на пробежку вдоль реки, вдыхая холодный вечерний воздух. Небо уже почернело и сохранило индиговый оттенок только над горизонтом. А с высоты пристально смотрели две яркие жёлтые звезды-глаза небесной кошки...


Учитель вернулся с караваном. Длинноногие акары, нагруженные товаром, инструментами и скарбом работников, вошли на задний двор храмового комплекса, принося с собой облака пыли и крепкий запах навоза. С караваном в этот раз пришли не только торговцы и паломники, но и бригада работников, а ещё старый друг Учителя, учёный и архитектор Бахр Саби. Поднялась суета -нужно было разместить работников и гостей в пристройках храма. Совет жрецов решил расширить храмовый комплекс новым постоялым двором и прочими пристройками и докончить работы было нужно к концу сезона холодов. В это время проводились ежегодные празнества в честь окончания сезона охоты и начала полевых работ. Каждый раз гостей и паломников приходило всё больше и в прошлый праздник мест на постоялом дворе не хватило даже купцам, опоздавшие были вынуждены располагаться под открытым небом вместе с простонародьем. Чтоб не отвратить торговый народ от пути на празднества (и не лишиться богатых подношений храму), совет взялся за дело и сейчас на заднем дворе храмового комплекса трудилась толпа ремесленников и строителей во главе с императорским архитектором. Учитель практически всё время вне храмовых служб посвящал хлопотам около построек и беседам со своим учёным другом, так что Салеху долго не представлялась возможность спокойно поговорить с ним. Собственно, после того как Учитель сердечно привитал любимого ученика и передал ему «почту»-свёрток, посланный из дома, Салех его почти и не видел.
Увесистый свёрток был посылкой от родных, переданный с редкой оказией. Салех несказанно радовался каждой такой оказии. Как каждый ребёнок, позднее юноша, оторванный от дома, он тосковал по семье. Ему очень не хватало маминых ласк или отцовской похвалы, но родители не могли навестить его в храме, а он же был дома всего два раза за все эти семь сезонов...Салех торопливо отнёс свёрток в свою келью и развернул перевязанную шнурком шкуру. Мамины домашние лакомства...орехи уваренные в меду в керамическом горшочке и скрученные ломти сушёного мяса-такие, какие давала в поход отцу. Письмо, написанное писарем (ни отец, ни мать не знали грамоты) и браслет из цветных камней, искусно заплетённых между тонкими ремешками. Подарок сестры. И аккуратно сложенные стопкой листы великолепного по качеству пергамента-невероятно дорогая вещь! Салех тороплива развернул письмо. Его родители очень горды им. Ждут не дождутся, когда его высвятят в жрецы. Учитель по секрету сказал им, что это уже почти решённая вещь -его собираются высвятить на будущих празднествах храма и они, родители, сделают всё, чтоб прийти на этот праздник. Ведь он, их сын, будет первым в роду учёным и жрецом, несмотря на то, что он ещё так молод! Отец шлёт ему прекрасный белый пергамент. Сейчас его сын переписывает книги великих мудрецов, но придёт время и он, Салех, напишет собственную книгу. Отец верит в это и надеется, что Первая Книга его сына будет написана на этом пергаменте.
Салех был растроган. Не может ни в коем случае разочаровать родителей. Он будет старательно выполнять все свои храмовые обязанности, будет почтительным по отношению к старшим жрецам и терпеливым к младшим, избалованным сынкам сильных мира сего. Но всё равно поговорит с Учителем о странных противоречиях между его наблюдениями и записями в старинных храмовых книгах.
Случай предоставился пару недель спустя. Бахр Саби уехал с каменщиками на осмотр новой каменоломни-для облицовки нужен был качественный и красивый камень и Учитель остался один в своих покоях. Салех сначала робел (ведь и Учитель должен отдохнуть от многодневной суеты), но учитель был рад его приходу и вскоре Салех признался ему в своём открытии и в сомнениях около того. Учитель внимательно просмотрел старые записи, потом они вместе выбрались на ночную прогулку вдоль реки. Под ногами хрустела сухая трава, покрытая инеем, воздух был свеж и прозрачен. Ж.ёлтые глаза Небесной Кошки смотрели прямо на них. Учитель, вопреки ожиданиям Салеха, не расстроился и не потерял душевного равновесия. Смотрел на своего ученика внимательным и тёплым взглядом.
-Я не ошибся в тебе, сказал. -Например я не заметил никаких странностей, пока ты не сказал мне об этом. И не побоялся поделиться сомнениями со мной, несмотря на то, что порядок мира установлен Богом Богов, великим Маа...
Учитель помолчал, размышляя. Они были далеко от храма, одни на берегу реки, несущей холодные чёрные волны. Не было слышно ничего, кроме тихого плеска воды о берег, покрытый ледяной кромкой.
-Вижу то же, что и ты, продолжал. -И думаю, наверное то же, что и ты. Возможно Великий Маа не был богом. Был мудрым, образованным ...но не богом, а из плоти и крови, как мы с тобой. Возможно, тогда и Великий Маа мог ошибиться. А может он и не ошибся. Может звезды тоже меняются со временем, как всё вокруг нас. Растут, двигаются. Только очень медленно....снова помолчал.
-Когда-нибудь ты может быть станешь таким же мудрым и могущественным, как Великий Маа. Тогда ты напишешь новые книги, где не будет ошибок. Но это время ещё не пришло. Перепиши книги, так как написаны. Оставь свои сомнения для себя, но не забудь про них. Где нет сомнений, там начинается слепая вера. Слепота-главный враг разума...
Они вернулись в храм, но Салех не мог уснуть. А когда в окна заглянул свет нового дня, он взял отцовский подарок -лист тонкого белого пергамента и каллиграфическим почерком написал на нём: Слепота-главный враг разума. В свете разгоряющегося солнца кратко записал свой разговор с Учителем, а потом перерисовал созвездие Кошки из рукописи Великого Маа. Добавил ещё пару предложений и нарисовал созвездие снова. Так, как оно должно быть нарисовано. Ошибка Великого Маа была исправлена.

...Старик уложил в шкатулку толстую книгу. Была написана каллиграфическим почерком на белом пергаменте тонкой выделки. Несмотря на ушедшие десятки сезонов, пергамент не потерял ни своей мягкости и упругости, ни белизны. Мастера-кожевники знали своё дело. Пергамент был нарезан на равные аккуратные прямоугольники, схваченные в нескольких местах серебряными кольцами. Теперь страницы не рассыплются и не перепутаются. Вчера мастер принёс ему обложку. Старик просил сделать обычную обложку из грубых и очень прочных кусков кожи, но мастер расстарался и всадил кожу до полос серебра, из того же серебра сделал застёжки и в перекрестье серебряных полос поместил декоративную бляху, инкрустированную бирюзой и сердоликом. Уважил старого жреца. Дескать, мудрости его нужно достойное вместилище. Книга теперь действительно выглядела достойно и богато...
Богатство...Старый жрец подошёл к концу своего долгого жизненного пути, как верховный жрец обладал огромным авторитетом и властью, мог распоряжаться всем неисчислимым богатством храмового комплекса...но зачем ему оно? На ту сторону Реки Жзни каждый попадёт в том виде, в каком появился на этот свет. Богат ты или беден, на ту сторону не можешь забрать ничего, кроме своих поступков и мудрости, которой научился в течении жизни. По уму и поступкам тебе воздастся...И только то, что можешь унести в руках, Перевозчик возьмёт с тобой в лодку.
Старец положил книгу в шкатулку и аккуратно закрыл её. Шкатулка ещё пахла свежим и смолистым духом бальзамового дерева. Красно-коричневое, твёрдое и очень прочное, не рассыхающееся. Шкатулка тоже была украшена инкрустацией, опять же серебро, сердолик, бирюза и перламутр. Один их сердоликов при нажатии открывал тайный замок. Мастер Рамси-золотые руки. Любая вещь, сделанная им, была не просто добротна и функциональна, но ещё и сказочно красива. Когда-то давно старик выкупил его у кочевников за бесценок, как тощего больного ребёнка, выходил и оставил при храме...выходит не зря. Ничего в этом мире не случайно...
Как разбегаются мысли в последнее время. В шкатулку он сложил все вещи, которые хотел забрать с собой на ту сорону Реки Жизни. Кроме своей книги там положил браслет, когда-то невообразимо давно подаренный ему сестрой на день посвящения в жрецы. Несколько сердоликовых и бирюзовых бусин, заплетённых на кожаных ремешках и скрепленные серебряной застёжкой. Бирюза и сердолик, камни его рода. Ещё там был письменный прибор, когда-то тоже давно подаренный ему Учителем, вот и всё его имущество. Остальное имущество находится в его голове. Он готов. В подземелье Храма уже приготовлена ниша для него, как для Верховного Жреца; там, вдали от шума и солнечного света поместят его останки и его вещи. Останется там навечно, как один из камней фундамента, на котором стоит Храм-вечный и незыблимый...

Фрэнк Перехрюкин-Заломай, читается с интересом, легко. Этот отличный прием - несколько сюжетных линий, соединенных одной общей точкой... Как я понимаю, затем все будет сведено воедино? Очень приятно. что сюжеты не перегружены. А то многие, даже маститые, грешат обилием имен и мелких событий в каждом сюжете, и приходится напрягаться, чтобы запомнить все, а также вспомнить, что было десятью страницами ранее.
Продолжайте, пожалуйста! Очень хочется почитать. что же будет дальше.

Ньюфапапа, спасибо! Я тоже очень люблю, когда переплетается несколько сюжетных линий. Только в данном случае сюжетные линии разделяет несколько тысячелетий. Следующую главу я начну с повторения. Снова дам маленький отрывок, которым и начала. Так будет понятнее.

ГЛАВА 3. БОГ ОПУСТИЛ ЭТУ ЗЕМЛЮ...
Дом стоял при основании выветрившихся растрескавшихся скал, окружённый выгоревшей равниной. Собственно, скорее руина, чем дом. Лишь немного лучше сохранившийся, чем остальные руины когда-то большой и богатой осады. Вокруг лежала пустыня-красноватая обожжёная земля, густо посыпанная галькой и обломками камней. Около высохшего русла ручья ещё корчилось несколько скрученных скелетов-стволы бальзамовых деревьев. Когда-то их тут росло много, и из их густой ароматической живицы делалось дорогое благовоние. Но уже много лет подряд сезон холода не приносил спасительный дождь. Оазис, питающийся единственным источником, напрасно сопротивлялся пустыне. Постепенно умирали деревья и трава, уходили его обитатели. Сейчас осада стояла тихая и пустая. Дома, рассчитанные на жизнь многих поколений, без присмотра ветшали и разваливались. Ветер посвистывал между трубами и бросал горсти красной пыли в окна, которые смотрели на мёртвую землю как пустые глазницы черепа.
Единственным признаком жизни на этой хмурой картине были три жилистые акары, пьющие тёплую солоноватую воду из жёлоба под навесом. Непропорционально длинные ноги и свалявшаяся шерсть не делали из них красавиц, но это были самые лучшие акары в окрестности. Каждая из них стоила целое состояние и это неудивительно: для владельца они были спасением и средством существования. Только акары могли преодолеть пустыню по дороге в Южные Земли за товаром. Когда-то давно этим краем вёл известный караванный путь. От него, правда, остались только жалкие остатки: большие плоские каменные плиты вдоль бывшей главной улицы осады. Но год от году прибывающий зной и засухи делали дорогу всё более опасной, поэтому река дорогих корений, мехов и ароматических масел с Юга постепенно высыхала, пока не превратилась в узкий ручеёк. Лишь горстка смельчаков рисковала в сезон холодов отправиться в убийственное путешествие ради выгодного обмена. В осаде на окраине пустыни упрямо держалось несколько семей-потомки караванщиков, контрабандисты и воины, твёрдые как обожжёная глина. Но и их упорство не было безграничным. В последние годы сезон холода всё более сокращался, порой не пришёл вообще. Пустыня давила на осаду зноем, сухими горячими ветрами и песком. Для жителей осады пришли чёрные времена-голод и нищета. Знали, что осада умирает. Вся планета умирала, только ещё не знала об этом...
Дом был обмазан извёсткой. Белый слой мела и грубые глиняные стены помогали удержать температуру внутри на границе выносимости. Как только Солнце выкарабкалось над горизонтом, жара быстро нарастала и дословно убивала всё живое. Как только тени от стен и ограды укорачивались, обитатели дома свернули свою деятельность и прятались под охрану тёмных утроб дома. Обитателей не было много: старец, высушенный и выбеленный временем и солнцем, его сын с женой и двумя детьми. Только двумя, потому что остальные умерли вскоре после рождения. Это всё, что осталось от большой семьи погонщика караванов Сехиба. Неудачи последних лет взяли слишком большую дань. Кто выжил, в прошлый сезон покинули свои дома и ушли. Всё бросили, забрав лишь то, что смогли унести на хребте своих акар. Сехиб не знал, что с ними сейчас и не хотел знать. Всю жизнь водил караваны, как его отец и отец его отца. И как должен был бы водить потом его старший сын. В своё время Сехиб был на него горд и надеялся передать ему свой жезл на торжествах возвращения. Но потом пришла катастрофа и надежду развеяло как опар над высохшим ручьём.
Сперва во время пути потеряли слишком много акар и вынуждены были товар оставить как выкуп демонам пустыни. Следующие два сезона холода пришли так поздно и длились так коротко, что караваны попросту не отважились выйти в путь. Караванщики были на границе отчаяния. На следующий сезон караван пошёл вопреки тому, что холода снова опаздывали и жара не уступала. Последствия были трагические. Сдохли почти все акары и многие женщины осады лишились своего кормильца. Это правда, что торги в тот сезон были исключительно выгодны (чем меньше товару, тем он дороже), поэтому прибыль сровнала убытки прошлых сезон. Но потеря стольких жизней (Сехиб потерял тогда своего младшего сына) была настолько пугающа, что в следующий раз караванщики не рискнули отправиться, пока не дождутся холодов, а те не пришли вообще. И в следующий сезон тоже. Тогда и ушло большинство обитателей осады. Мират, средний сын, тоже хотел уйти. Но Сехиб категорически отказался покинуть свой дом. Здесь родился, здесь вырос, привёл сюда свою жену и вырастил своих детей, здесь хочет и умереть-так сказал сыновьям.
Правду сказать, им некуда идти. Не на что купить землю и крышу над головой-за эти неблагоприятные сезоны истратили почти все свои сбережения. И как будут кормиться? На что? Когда-то давно, пока край пустыни не отодвинулся далеко на север, тут можно было выращивать хоть какие-то плоды, но сейчас почва была совершенно выжжена и воды маленького колодца едва хватало на питьё жителям осады и их акарам. Уж десятки сезонов не делали ничего, торлько водили караваны-иного ремесла тут нет! Нужно вытерпеть и переждать, говорил старый караванщик. Не раз и раньше бывало, что случался неблагоприятный сезон, но они были твёрдыми, молились Богу о прощение и выстояли. Нужно быть твёрдыми! -так отвечал сынам каждый раз, когда зашла речь об уходе.
Остальные семьи ушли, и старший Сехибов сын тоже. Сейчас остались только они. Старка, мать Сехибовых детей, не вынесла распад семьи и умерла через месяц после их ухода. Сехиб проклял сына и запретил упоминать его имя.
Упрямый старикан! Мират выплеснул последнюю бадью воды в жёлов и выпрямил одеревенелую спину.Всю ночь провёл в дороге. Холода должны бы уже прийти, но пока по них не было и следа. Лучи солнца не добрались ещё и до половины скалы, но палили так, что кожей чувствовал озноб. Интересно, почему ожог жаром так напоминает ожог мороза? Мират высыпал усталым акарам с пол-мешка зерна и пошёл к дому. Сегодня все должны как следует отдохнуть и выспаться. Всё готово. Несколько дней, точнее ночей, Мират с сыном возили на акарах запасы продуктов глубоко в пустыню. В укрытиях оставили бурдюки с водой, пласты сушёного мяса, хлебы, сочные плоды памбаки и зерно для акар. Иначе нельзя-ведь кроме запаса воды и пищи нужно взять и товар и палатку. Таким образом, устроили несколько таборов вдоль пути. Пригодятся им, особенно по пути назад. Годы неудач их кое-чему научили, ведь времени продумать всё было более чем достаточно. Мират стиснул зубы. У них должно получиться! Это их последний шанс! Если придут назад живыми, денег с проданного товару должно хватить на то, чтоб начать новую жизнь на севере. Мират был решительно настроен уйти отсюда-нравится его отцу это или нет. Уже был сыт по горло одиночеством и безнадёжностью. Целыми днями здесь не слыщали ничего, кроме посвиста ветра и потрескивания крошащихся от жара камней. И тишина. Которая уже убила его мать и сейчас медленно убивала его жену. Ради его детей и его жены он должен уйти.

...Во время отсутствия мужей жёны должны сами справляться с трудностями. Не только с жарой и голодом, но и с налётами грабителей, заглянувших в осаду во время отсутствия караванщиков. И сейчас глаза его жены смотрели спокойно и твёрдо, но Мират знал, что сердце её давят заботы -как острый тяжёлый обломок скалы. Если он с сыном не вернётся, погибнет и она, и её маленькая дочь. Ведь им не осталось ни одной акары, а до ближайшего селения несколько дней пути. Если пойдут пешком-умрут в дороге. Мират просто обязан вернуться.
Его сына не терзали сомнения взрослых. Не мог дождаться своего первого пути.С малых лет слушал рассказы деда, отца и прочих мужчин о караванах, приключениях, лишениях и геройстве, но сам ещё никогда нигде не был, если не считать поездки в соседнюю осаду, где вместе с отцом были закупить продовольствие в дорогу. Ему повезло (как он считал)-при нормальном раскладе дел такого маловозрастного щенка не взяли бы в караван. Теперь же у отца нет выбора. А так не мог дождаться, когда наконец отправятся в дорогу.
Наконец под вечер, когда жара начала спадать, оседлали акар, погрузили давно приготовленный и упакованный товар, разлучились и устремились на юг по каменным плитам-остаткам караванного пути. Шагали скорым шагом при своих акарах, время от времени переходя на рысь-если позволяла поверхность почвы. Где-то была ровной и гладкой, как обожжёная керамика, где-то сыпкой или усеянной обломками камней, что им затрудняло ходьбу. Мират торопился. Пока они сами и их акары полны сил, нужно пройти как можно больший отрезок дороги. Если дойдут к руинам храма раньше, чем звезда Дарах выйдет над горизонтов-имеют наполовину выиграно.
Шли всю ночь почти в полной темноте. К счастью глаза (наследство предков-хищников) их приспособлены к тому, чтоб в почти полной темноте не потеряться в однообразном ландшафте. Рассвет настиг их довольно далеко от первого приготовленного укрытия. Мират не останавливаясь и не замедляя шага, вытащил из перемётной сумы кусок белой холстины и накинул на себя. И его сын взял такой же кусок холста, но обмотал себе только голову. Мирад имел красно-коричневый оттенок шерсти, как окружавшая их пустыня. Без плаща быстро перегреется. Его сын был светло палевым, почти белым, по матери. В ночи шли практически нагими, если не считать пояса, на который крепилось оружие и пара нужных мелочей. Оба уже порядком устали, но безжалостно погоняли таких же уставших акар. Животные тяжело дышали, их покрасневшие глаза и свисающие языки свидетельствовали о необходимости отдыха, но к счастью и акары знали, что необходимо дойти к истокам долины. Там их ждал первый дневной табор, укрытие от солнца и зноя, а главное-питьё и корм.
Далее дорога шла вдоль долины. Когда-то здест текла река, сейчас же по воде не было ни намёка. К счастью, преобладающее направление ветров тянулось вдоль русла, так что его не занесло песком и пылью. День убегал за днём, однообразные, как пейзаж, по которому шли. Для мальчика авантюра скоро превратилась в монотонную рутину: под вечер встать, оседлать акар, погрузить товар, всю ночь шагать до полного изнеможения, без отдыха, утром под палящими лучами расседлать акар, дать им воду, корм, наскоро перекусить, забиться в укрытие, переспать самый зной, снова встать... Торопились, как будто убегали от смерти. Собственно, так оно и было...
Время от времени видели останки погибших акар. От некоторых остался выбеленный солнцем скелет, но больше было таких, что лежали обтянутые высохшей кожей-жутковатые мумии. Не были обгрызены, что означало одно: в этом краю не осталось зверья, которое могло бы их обглодать и растащить кости. Шли мимо них без остановки, лишь однажды Мират задержался при одной такой мумии-акара до сих пор лежала в сбруе. Кожаные ремни с цветными кистями ттого же цвета, что на их акарах.
-На этой акаре ездил мой младший брат, сказал сыну и указал на горку камней, набросанных тут же.
Молча торопились дальше. Вскоре стемнело, в темноте, по прохладе идти было легче. Собственно, прохладой это можно было назвать с трудом, но хоть по крайней мере можно было выдержать. Дед рассказывал, что во времена его молодости ночи в пустыне были так холодны, что в бурдюках затвердела вода. И Мирад однажды видел такое, когда был совсем мальчишкой. Но уже давно холода не приходили и его сын даже не мог себе представить твёрдую воду.
Шли уже более короткими перегонами, потому что дневные лагеря с запасами остались позади, всё приходилось нести на себе и на спинах акар. Мират часто поглядывал на юг-не выходит ли голубая звезда Дарах? Над горизонтом уже висели две ясные жёлтые звезды по имени Сёстры, но Дарах (Свирепая) ещё не показывалась. На седьмой день пути край начал меняться. Унылая равнина заволнилась холмами, на горихонте возникла гряда гор. В долину вошло ещё одно русло высохшей реки и на берегу при их слиянии возвышались до сих пор величественные руины храма.

...Да, ещё и как руины, храм был величественным. Мальчик, привыкший к убогим глиняным хибарам, потрясённо разглядывал огромные колонны, украшенные рельефным орнаментом. Купол давно обвалился и его обломки пыльной грудой лежали в округлом бассейне. То есть там, где когда-то был бассейн. Воды там не было по меньшей мере несколько сотен лет. Краски фресок выцвели и грязная облицовка на многих местах осыпалась, но и так юный караванщик зачарованно смотрел на образы незнакомых богов и богинь.
Его отец на всё это великолепие и не взглянул. Видел уже много раз. Да и нужно было не мешкая, пока солнце не поднялось высоко, позаботиться о животных и грузе. В руинах было достаточно места, чтоб там нашло убежище от зноя два путника и три акары, так что, к счастью, не нужно возиться с палаткой. Сложили в тени стен перемётные сумки со спин изрядно похудевших акар. Шерсть их была жёсткой на ощупь от кристалликов соли. Сухими губами тихонько хватали их за полы плащей-клянчили воду. Получили её-последние остатки. Уже подтухшую-несмотря на то, что Мират в каждый бурдюк положил по серебряной монете. Но акары, измученные жаждой, и так кинулись к приванивающей жидкости. Отец с сыном с трудом удержали животных-если подерутся-напрасно разольют пойло и потеряют силы. К тому же самое пустяковое ранение почти наверняка означает в этих условиях смерть. Каждой отмерили равную долю и выпоили до последней капли, потом дали мясистый плод памбаки и по мерке зерна. Акары могли бы съесть и в несколько раз больше, но должны выдержать на том хотя бы четыре дня. И их погонщики не ели и не пили досыта.
Как только управились со своей скудной порцией, Мират взял одну из перемётных сумок и отнёс её к тёмному пролому в стене. Там когда-то находилось помещение, располагавшееся под уровнем земли. Со временем вход был завален упавшей крышей и стеной надстройки, но внутрь можно было влезть через дыру в боковой стене. Ветры за века отвеяли несколько метров песка, так что помещение лишь отчасти оставалось подземным, но несмотря на это, там было относительно прохладно. Погонщики оставляли там запасы провизии на обратную дорогу-обычно это были плоды памбаки. Эти плоды были манной небесной для путника. Кожистая кожура хранила сочную мякоть от высыхания, а кисло-сладкий сок освежал лучше воды и восстанавливал силы. Вот и сейчас Мират соскочил в пролом.
-Подай суму, велел сыну.
Мальчишка спустил отцу сумку, а затем и сам соскользнул вниз. Вскоре глаза их привыкли к полутьме просторного зала. Огляделись.Мират сразу обратил внимание, что часть стены в углу, где всегда оставляли припасы, обвалилась. Это была не обычная глухая стена. Под отпавшей плитой находилась ниша. В ней, под слоем пыли, лежали истлевшие кости, а возле них свёртох из ветхой ткани, перевязанный ремешком.
Погонщик не был суеверен и знал, что бояться следует живых, а не мёртвых. Поэтому сложил на привычное место свою сумку, потом осторожно взял в руки свёрток. Попытался отряхнуть пыль, но истлевший ремень не порвался даже, а распался на куски и ткань (когда-то несомненно дорогая) тоже буквально расползлась под руками. В руках осталась прекрасная шкатулка из бальзамового дерева. Мират был торговцем и знал, что сама по себе старинная шкатулка такой тонкой работы-очень ценный товар. Так совершенной работы ещё не видел: тёмное дерево украшала великолепная инкрустация серебром, перламутром, бирюзой и сердоликом-камни буквально светились на почти чёрном полированном дереве. Так хорошо сохранившаяся шкатулка была сама по себе целым состоянием. Отец и сын зачарованно разглядывали её, забыв о времени.
-0тец, а что там внутри? -наконец спросил мальчик.
Вот вопрос! Какая же ценность может укрываться в столь ценном хранилище!? Ещё бы знать, как её открыть! Ни в коем случае не смеют её повредить.
Вернулись на поверхность и при свете дня Мират осмотрел шкатулку ещё раз. Ситуация не прояснилась нисколько. Никаких видимых замков не было, но крышка не открывалась. Между крышкой и стенкой была щель, куда вошло острие ножа, но и это не помогло, а открывать силой Мират не хотел. Отложил её-может после сна и отдыха это пойдёт легче. Но сын не желал сдаваться так легко. Если не может открыть, так хотя бы налюбуется вдосталь. А так осторожно переворачивал тяжёлую шкатулку, ощупывал диковинные узоры, гладил отшлифованные камни в серебряных оправах. Внезапно, когда нажал на большой округлый сердолик, услышал тихий щелчок и крышка приоткрылась. Не дыша откинул крышку. Потом разочарованно выдохнул. Не было там ни монет, ни самоцветных камней-как ожидал. Кроме нескольких сердоликовых и бирюзовых бусин на истлевшем ремешке в углу, лежал там странный предмет. Куски кожи, нарезанные прямоугольниками и скрепленные металлическими кольцами. Верхний был украшен в тон шкатулке серебром и сердоликом, но остальные были просто кусками кожи-потемневшие, в пятнах, покрытые непонятными чёрными значками и линиями. Удивлённо поднял глаза на отца.
-Что это, спросил его.
-Книга, ответил Мират. Старая книга...

Мониторю тему, да всё никак времени не хватает, но на Новый год засяду с кружкой чая и буду наслаждаться рассказами

Согласна с ньюфпапой - " читается с интересом, легко."
А продолжение будет?

И рассказы Ньюфпапы очень понравились, перечитала 2 раза. Вы будете еще писать?

Продолжение, как бы это сказать... Писание книг-дело неблагодарное, неприбыльное совершенно (хотя народ почему-то думае наоборот).
Хотелось бы написать продолжение. Повесть о том, как умирающая чужая звезда, заблудившаяся на орбиту чужого солнца, медленно убивает его планету. По мере приближения (длится это десятки тысяч лет) меняется климат, высыхают реки и обширные регионы превращаются в пустыни. При этом на планете постепенно развивается цивилизация, и в один совсем не прекрасный день ученый-астроном свяжет воедино изменение яркости одной звезды, которое описывают старые источники, с изменением климата планеты на протяжении многих веков. И потом поймет, что их планета, собственно, обречена.

Еще один расписанный проект, который лежал года три, если не больше. Реал-фентези, повесть о том, как маленькая девочка постепенно становится ведуньей. Но в повести нет ни эльфов, ни гномов, она скорее историческая, с реально существовавшим когда-то миром. Где колдовство-редкий феномен, а не разухабистое "а колдани-ка чё-нибудь".
Начало, маленький отрывок. Все остальное понемногу пишется здесь: https://ficbook.net/readfic/5138361

ТУЧА
Туча вывалилась из-за леса внезапно, как из засады. Хотя с утра было душно, парно, и небо из-за тонкой дымки, висящей в воздухе, приняло блёкло-голубой оттенок, облаков на нём не было. Люди, обливаясь потом, торопливо ворошили, сгребали и смётывали сено. Потом его накладывали на телеги и отвозили под крышу, в сенник. Короткое и дождливое северное лето не давало много погожих дней на то, чтобы человек даром терял время. Зима будет долгой и от того, сколько сена успеешь уложить на сеновал, зависит-выживет ли твоя скотина. И, в конечном итоге, выживешь ли ты.

Здешние луга богаты на травы. Сочное душистое разнотравье в половину человеческого роста высотой- траве достаточно тепла скромного северного солнца. Воды- с лихвой! Вот тут незадача: сено ведь недостаточно скосить. Его ещё надо высушить и убрать. Поэтому в редкие погожие дни вся осада работала, насколько сил хватало- и стар, и млад. И сегодня с рассвета народ потянулся на скошенные луга болотистой речки Моквы. В деревне не осталось практически никого, лишь пара беспомощных стариков, кузнецова жена с новорожденным сыном да хромой восьмилетний пацан по прозвищу Кривко. Кривка послали на сторожевую вежу. Его искалеченная нога не позволяла ему ходить, так что работник из него был никудышный. Зато лазил как белка, на глаза тоже не жаловался, вот и наказали ему на время заменить взрослого стража.

Времена были лихие. Говорилось, что в крае свирепствуют отряды чудинов. Время от времени эти неотёсанные суровые северяне совершали набеги на богатые сёла, убивали каждого, кто отважился встать против них- а то и просто от розмара, от безнаказанности. Потом брали, что хотели, жрали и пили, разбивали то, что не могли забрать с собой, жгли дома и хлевы. Именно так когда-то возникла и эта осада: заложили её беженцы. В глуши лесов, в двух днях пути от ближайшего посёлка люди нашли покой. Кто будет искать их в богом забытой лесной дыре? Но ещё жили в памяти старших крики умирающих и едкий запах гари, поэтому на пригорке за деревней поставили сторожевую вышку и в неспокойные времена кто-либо из мужиков денно и нощно сторожил приступы к посёлку.

Но сегодня на вышке сидел восьмилетний пацан. Когда из-за леса вылезла, как перекисшая квашня, напухшая, налитая водой грозовая туча, стражник бежал вместе с остальными жителями осады спасать накошенное сено. Мальчишка, раздуваясь от гордости, влез на жерди. С полчаса бдительно обозревал окрестности, главное - единственную ведущую к осаде дорогу. Потом начал скучать. Узкие, едва проезженные колеи никогда не видели оживлённого движения, а сегодня и дорога, и деревня как будто вымерли. Ещё и собаки, те, что не спали сморенные жарой при будке, мельтешили вместе с людьми на лугах за Моквой. С вышки выглядели как муравьи. Бабы в широких холщовых сарафанах напоминали бабочек. Мужики, голые до пояса и загоревшие докрасна, блестящие от пота, кидали вилами огромные охапки сена на возы.

Кривко, как зачарованный, наблюдал за суетой на лугу, за лилово-чёрной тучей, которая медленно приближалась, заполняя уже почти полнеба. Совсем забыл, что должен сторожить дорогу. Гром, всё сильнее и чаще раскатывающийся по небосклону, заглушил топот копыт и тихое позвякивание оружия. На вежу упала тень: туча закрыла солнце. Мальчик обвёл глазами потемневший луг, деревню, поле за частоколом и на дороге, пугающе близко от себя, увидел отряд всадников. С копьями наперевес, с палицами, на полуголых телах меховые парки, рогатые шлемы. Кривко похолодел. Никогда в жизни не видел чудинов, но знал: это они. Ещё несколько долгих мгновений окаменело глядел на жёсткие обветренные лица, бледные глаза с выражением хищной птицы - так близко чудины успели подойти к частоколу. Потом опомнился, схватил твёрдую просмолённую верёвку и начал судорожно бить в колокол. -Поздно, поздно, не успеют добежать - ещё успел подумать, прежде чем стрела со странным чмокающим звуком вошла между рёбрами его худенького тела...

Сходила по ссылочке - интересно написано, теперь как и все ждать буду продолжения.

Медленно пишется, то времени нет, тот настроение не то- неписун((((